Трансформация совы

Нырнуть рукой в тёплую пазуху Бога,
И вытащить длинный звёздный пуловер,
И влезть в теплоту нутра недотрогой,
Притихнуть мудрой совой механической Sovver.
И, смирно, стуча механическим клювом,
Сомлеть в тишине пушистости неба,
Слушать, как сердце стучит, словно, дуло
Горячее в ритме от строк и от бега,
Мелькающей россыпи кратера чувства.
Жерло стальное полировано блеском
Эмоций поэта, творца и безумства,
Сжигающих кокс бытия с чудным треском.
Мне так хорошо, потихонечку греюсь.
Скорлупки стальные сыплются пухом.
Вот, уже голое тело со смехом
В изнанке пуловера колется ухом.
Но, полноте, что вы? К утру росомаха,
Ошкурит когтями совы механизмы.
Вспорхнёт, с сожаленьем, грустная птаха.
И в лес, и на поле, на пиршество тризны.

 
Это моё стихо написано, как стихотклик, вот на это:
---------------------------------------------------
Любовь в турецком седле. Парфорсная лирика
Михаил Куренный

Не расчесав свои нервные космы,
В кучу свалял все, рифмуя, эксцентрик.
Выбрав из тысяч других микрокосмов
Мини-вселенную, он ее центрик
Хочет почувствовать страстью разбитым,
Иезуитски, коварно и подло,
Землю сжигая любовным гамбитом,
Чувства вгоняя в турецкие седла.
Вспыхнула боль не свистящей шутихой,
Было бы это полегче, возможно.
В душу скользнула нахлебницей тихой,
Чтобы на нервах пиликать безбожно.
В сердце твое, как влюбленный мазурик
Рвется мечтой в дортуар пепиньерок,
Я проникаю, краснея, как сурик…
Надо стучать – нет мурованных дверок.
Скованным стал, будто душащий галстук
Руки и ноги опутал силками.
И громогласный сердец услыхал стук.
Чувства умеют служить усилками.
Речь оборву свою на полуслове,
Резко почувствую – хочешь тепла ты.
Стану, как мягкий изящный пуловер,
Как раскаленные мягкие латы.
Чтобы в шкафу заваляться корсетом.
Он старомоден и он одиозен,
Требует многого слишком при этом.
Хочет весны и не чувствует осень.
Скажешь потом вслед за всеми – «Вульгарен!»
И позабудешь, как я малым сил вым,
Выше взлетая душой, чем Гагарин
(Мой день рожденья – души моей символ),
Что быть не может на свете подобной
Самой Прекрасной души моей Даме.
Как из реальности я допотопной
Или небесной являлся с цветами.
Как у Великого мог Ювелира
Я выкупать дань созвездий-подвесок.
Как голосила порой моя Лира,
Даже хотя бы аккорд был мой резок.
Пусть в нафталине останется Йорик,
Воспоминаньями дышит пустыми.
Здесь и сейчас плод познанья не горек.
Пахнет твоими духАми святыми.